Фредерик Грант Бантинг в 1921 году совершил переворот, выделив инсулин из животных тканей. Это спасло бесчисленные жизни, заменив токсичное средство на основе козлятника (Galega officinalis). До 1920-х диабет убивал более 80% детей, заболевших до подросткового возраста.
Открытия конца XIX – начала XX века породили беспрецедентный оптимизм. Обнаружение микробов в 1880-х запустило Золотой век бактериологии и вакцин. Польский биохимик Казимир Функ, работавший в Лондоне, ввел термин «витамины» (от "vital amines") в начале 1900-х. Рахит привел к открытию витамина D, цинга – витамина С, а смертельная болезнь бери-бери – витаминов группы B. Анестезия превратила рискованную операцию в контролируемый процесс в стерильных условиях.
В 1925 году сэр Оливер Лодж предрекал: наука увеличит среднюю продолжительность жизни, и люди смогут мерить жизнь веками, как библейский Мафусаил. Он верил, что замена изношенных ферментов, пересадка органов и управление «жизненной искрой» позволят победить смерть.
Сегодня погоня за долголетием использует иные инструменты: редактирование генов (CRISPR), клеточное перепрограммирование и иммунотерапию. Биохакеры экспериментируют со стволовыми клетками, а миллиардер Брайан Джонсон внедряет носимые гаджеты, профилактику, обмен плазмы крови и ограничение калорий.
Прогресс очевиден: в 1925 году средний американец жил 58 лет; сегодня, по данным CDC США, – 78.4 года. Тренд позволяет предположить, что в следующем веке столетние станут нормой. Ученые надеются, что в ближайшие десятилетия появятся методы, значительно продлевающие жизнь и повышающие устойчивость к болезням.
Исследователи Университета Рочестера пересадили мышам ген долголетия от голых землекопов – грызунов, живущих в 10 раз дольше сородичей. Ген производит высокомолекулярную гиалуроновую кислоту (HMW-HA). Результат: жизнь мышей продлилась на 4.4%, улучшилось здоровье. Цель – перенести эффект на человека.
Метформин, ключевой препарат от диабета 2 типа, переживает ренессанс. Он происходит от козлятника – растения, вытесненного инсулином Бантинга. Исторически его тестировали против малярии, гриппа, артрита, для усиления лактации и лечения сердца. Новые данные: метформин может замедлять клеточные изменения, ведущие к воспалению и старческим болезням, продлевая жизнь. Ученые активно изучают его механизмы.
Клеточное старение – ключевой барьер. Биолог Август Вейсман еще в конце XIX века предположил, что клетки человека имеют лимит делений. В 1960-х его гипотезу подтвердили. Сейчас ведутся работы по остановке или обращению вспять старения через перепрограммирование. Первые попытки были в 1980-х. Нобелевский лауреат Синъя Яманака открыл способ возврата зрелых клеток в эмбриональное (плюрипотентное) состояние, что позволяет выращивать новую ткань (например, печени или зубов).
Однако вызовы огромны. Большинство успехов достигнуты в строгих лабораторных условиях или на короткоживущих животных. Перенос их на человека – сложнейшая задача. Общество должно осмыслить: как поддержать людей, живущих по 300-400 лет? Каков психологический груз такой жизни?
Оптимизм 1925 года был не ошибочным, но преждевременным. Современный оптимизм, подкрепленный мощными инструментами и глубинным пониманием биологии, также может оказаться преждевременным. Возможно ли «победить смерть» – покажет время. Урок прошлого века: продление жизни – процесс постепенный, хрупкий и отрезвляющий. Прибавка десятилетий к средней продолжительности, превращение смертельных болезней в управляемые состояния, улучшение качества жизни в старости – не малый подвиг. Но это – не бессмертие.
Открытия конца XIX – начала XX века породили беспрецедентный оптимизм. Обнаружение микробов в 1880-х запустило Золотой век бактериологии и вакцин. Польский биохимик Казимир Функ, работавший в Лондоне, ввел термин «витамины» (от "vital amines") в начале 1900-х. Рахит привел к открытию витамина D, цинга – витамина С, а смертельная болезнь бери-бери – витаминов группы B. Анестезия превратила рискованную операцию в контролируемый процесс в стерильных условиях.
В 1925 году сэр Оливер Лодж предрекал: наука увеличит среднюю продолжительность жизни, и люди смогут мерить жизнь веками, как библейский Мафусаил. Он верил, что замена изношенных ферментов, пересадка органов и управление «жизненной искрой» позволят победить смерть.
Сегодня погоня за долголетием использует иные инструменты: редактирование генов (CRISPR), клеточное перепрограммирование и иммунотерапию. Биохакеры экспериментируют со стволовыми клетками, а миллиардер Брайан Джонсон внедряет носимые гаджеты, профилактику, обмен плазмы крови и ограничение калорий.
Прогресс очевиден: в 1925 году средний американец жил 58 лет; сегодня, по данным CDC США, – 78.4 года. Тренд позволяет предположить, что в следующем веке столетние станут нормой. Ученые надеются, что в ближайшие десятилетия появятся методы, значительно продлевающие жизнь и повышающие устойчивость к болезням.
Исследователи Университета Рочестера пересадили мышам ген долголетия от голых землекопов – грызунов, живущих в 10 раз дольше сородичей. Ген производит высокомолекулярную гиалуроновую кислоту (HMW-HA). Результат: жизнь мышей продлилась на 4.4%, улучшилось здоровье. Цель – перенести эффект на человека.
Метформин, ключевой препарат от диабета 2 типа, переживает ренессанс. Он происходит от козлятника – растения, вытесненного инсулином Бантинга. Исторически его тестировали против малярии, гриппа, артрита, для усиления лактации и лечения сердца. Новые данные: метформин может замедлять клеточные изменения, ведущие к воспалению и старческим болезням, продлевая жизнь. Ученые активно изучают его механизмы.
Клеточное старение – ключевой барьер. Биолог Август Вейсман еще в конце XIX века предположил, что клетки человека имеют лимит делений. В 1960-х его гипотезу подтвердили. Сейчас ведутся работы по остановке или обращению вспять старения через перепрограммирование. Первые попытки были в 1980-х. Нобелевский лауреат Синъя Яманака открыл способ возврата зрелых клеток в эмбриональное (плюрипотентное) состояние, что позволяет выращивать новую ткань (например, печени или зубов).
Однако вызовы огромны. Большинство успехов достигнуты в строгих лабораторных условиях или на короткоживущих животных. Перенос их на человека – сложнейшая задача. Общество должно осмыслить: как поддержать людей, живущих по 300-400 лет? Каков психологический груз такой жизни?
Оптимизм 1925 года был не ошибочным, но преждевременным. Современный оптимизм, подкрепленный мощными инструментами и глубинным пониманием биологии, также может оказаться преждевременным. Возможно ли «победить смерть» – покажет время. Урок прошлого века: продление жизни – процесс постепенный, хрупкий и отрезвляющий. Прибавка десятилетий к средней продолжительности, превращение смертельных болезней в управляемые состояния, улучшение качества жизни в старости – не малый подвиг. Но это – не бессмертие.
