Ssylka

Почему мы перестали считать ростовщичество злом?

В современном мире стремление к максимальной прибыли воспринимается как нечто естественное и само собой разумеющееся. Однако такое восприятие не всегда было нормой. В начале XX века, когда разворачивались процессы урбанизации и индустриализации, тема денежных займов и их процентов занимала центральное место в спорах о морали и справедливости. Исторически в Америке ссуды, особенно с процентами, рассматривались как нечто аморальное, что уходит корнями в христианские учения, осуждающие ростовщичество. Этические опасения, касающиеся кредитования, переплетались с представлениями о финансовой эксплуатации и потере человеческого достоинства, когда заемщик был вынужден продавать своё будущее.
Почему мы перестали считать ростовщичество злом?
Изображение носит иллюстративный характер

Особый оттенок эти размышления приобрели из-за распространенных в то время антисемитских стереотипов. Еврейский народ ассоциировался с жадностью и недобросовестными финансовыми операциями. Такие стереотипы, порожденные историческими предрассудками, отравили социальные отношения и препятствовали формированию адекватного понимания механизмов кредитования. Лендлорда, взимающего проценты, часто называли «Шейлоком», ссылаясь на персонажа пьесы Шекспира «Венецианский купец», что стало нарицательным оскорблением для кредиторов.

Увеличение числа наемных рабочих и нестабильность их доходов породили острую потребность в небольших ссудах, чтобы пережить трудные времена. Это привело к расцвету нелегальных ростовщиков, которые не гнушались ничем, ставя заемщиков в кабальную зависимость. Прогрессивные реформаторы того времени, обеспокоенные социальной несправедливостью, воспринимали ростовщичество как современное зло, которое необходимо было искоренить.

В 1910 году Фонд Рассела Сейджа (Russell Sage Foundation, RSF) начал активную кампанию против ростовщических компаний. Возглавил её Артур Хэм. Реформаторы стремились прекратить деятельность «ростовщиков», полагая, что действующее законодательство неэффективно и может приводить к ещё большему росту процентных ставок. Первоначальная стратегия заключалась в создании благотворительных кредитных организаций, но она оказалась нежизнеспособной из-за ограниченного интереса со стороны богатых филантропов.

Столкнувшись с реальностью, реформаторы были вынуждены пересмотреть свой подход. Постепенно они пришли к выводу, что для решения проблемы нехватки доступного кредитования необходимо сотрудничать с коммерческими кредиторами, которые, в отличие от благотворительных организаций, имели необходимые ресурсы и возможности. На этот сдвиг повлияло и изменение расовых стереотипов: в сознании людей еврейская жадность, связанная с религиозными предрассудками, сменилась представлениями о генетической предрасположенности к стяжательству. Это позволило реформаторам провести различие между «нечестными» еврейскими кредиторами и «респектабельными» христианскими. Вместо того, чтобы сдерживать ростовщическую деятельность, реформаторы начали продвигать идею дерегулирования кредитного рынка.

Дерегулирование привело к принятию законов в 22 штатах к 1925 году. Они повышали разрешенный процент по кредитам. Однако, к концу 1920-х годов реформаторы обнаружили, что даже «респектабельные» кредиторы ведут себя ничем не лучше, чем пресловутые «Шейлоки». Это стало поворотным моментом, показывающим ограниченность веры в «моральный» капитал и приверженность кредиторов этическим принципам.

Анализируя этот исторический путь, исследователь политической экономии Даниэль Платт подчеркивает, что попытки решить социальные проблемы через благотворительность или призывы к морали не всегда приводят к желаемому результату. Системные изменения часто требуют более прагматичного подхода, который, как ни парадоксально, может привести к узакониванию тех самых практик, с которыми изначально велась борьба. Понимание этого переломного момента в истории финансового регулирования позволяет нам по-новому взглянуть на современное восприятие денежного кредитования и задаться вопросом о его последствиях.


Новое на сайте