Недавнее исследование, опубликованное 27 февраля в журнале Scientific Reports, показало, что травматические переживания оставляют химические метки на ДНК, которые могут передаваться из поколения в поколение. Исследование охватило сирийские семьи, пережившие жестокие исторические события, такие как резня в Хаме в 1982 году и восстание 2011 года.

Эпигенетические маркеры представляют собой химические модификации, налагаемые на генетический материал без изменения последовательности ДНК. Эти изменения влияют на регуляцию работы генов и могут накапливаться под воздействием жизненных обстоятельств и окружающей среды, что позволяет предполагать возможность передачи «травматических шрамов» через поколения.
Семилетний поисковой процесс позволил собрать данные у сирийских семей по всему миру. В исследовании участвовали три поколения: бабушки, будучи беременными во время резни в Хаме, их дочери и внучки, а также матери, переживавшие беременность во время восстания 2011 года. Кроме того, в анализ была включена контрольная группа семей, покинувших страну до трагических событий.
Работа проводилась под руководством Раны Даджани, молекулярного биолога из Хашимитского университета в Иордании, которая, как дочь сирийского беженца, обладала уникальными связями с сообществом. В исследовании также принимали участие антрополог Кэтрин Пантер-Брик из Йельского университета, эпигенетик Конни Маллиган из Университета Флориды и Дима Хамадмад, дочь сирийских беженцев. Значимость работы подчеркнул Майкл Плюесс из Университета Суррея в Великобритании.
Анализ выявил 21 уникальную эпигенетическую модификацию у людей, непосредственно переживших экстремальные события, и дополнительно 14 изменений у внучек, чьи бабушки испытали стресс во время беременности. Всего было обнаружено 35 участков генома с изменениями, проявляющими сходную направленность независимо от типа воздействия – прямого, внутриутробного или межпоколенческого. При этом статистическая значимость результатов нуждается в подтверждении в рамках исследований с большей выборкой.
Особое внимание вызвало наблюдение ускоренного эпигенетического старения у детей, подвергшихся внутриутробному воздействию травматических событий. Такие дети демонстрируют биологический возраст, превышающий их фактический, что может свидетельствовать о связи между стрессовыми переживаниями и изменениями в регуляции генетических процессов, влияющих на здоровье.
Полученные данные вызывают предположения о том, что эпигенетические метки, возникающие под воздействием травмы, могут функционировать как адаптивный механизм, позволяющий организму эффективнее реагировать на неблагоприятные условия и насилие. Планируется дальнейшее изучение биологических последствий этих изменений, а также расширение исследований на другие группы населения для проверки универсальности выявленных эпигенетических паттернов.
Рана Даджани подчеркнула значимость доверительных отношений, выстроенных благодаря общему опыту сирийского беженчества, что позволило участникам исследования почувствовать контроль над своей историей. Антрополог Кэтрин Пантер-Брик отметила, что полученные результаты открывают новые перспективы в понимании повторяющихся актов насилия и механизмов коллективной устойчивости, переосмысливая травму как источник адаптивных возможностей.

Изображение носит иллюстративный характер
Эпигенетические маркеры представляют собой химические модификации, налагаемые на генетический материал без изменения последовательности ДНК. Эти изменения влияют на регуляцию работы генов и могут накапливаться под воздействием жизненных обстоятельств и окружающей среды, что позволяет предполагать возможность передачи «травматических шрамов» через поколения.
Семилетний поисковой процесс позволил собрать данные у сирийских семей по всему миру. В исследовании участвовали три поколения: бабушки, будучи беременными во время резни в Хаме, их дочери и внучки, а также матери, переживавшие беременность во время восстания 2011 года. Кроме того, в анализ была включена контрольная группа семей, покинувших страну до трагических событий.
Работа проводилась под руководством Раны Даджани, молекулярного биолога из Хашимитского университета в Иордании, которая, как дочь сирийского беженца, обладала уникальными связями с сообществом. В исследовании также принимали участие антрополог Кэтрин Пантер-Брик из Йельского университета, эпигенетик Конни Маллиган из Университета Флориды и Дима Хамадмад, дочь сирийских беженцев. Значимость работы подчеркнул Майкл Плюесс из Университета Суррея в Великобритании.
Анализ выявил 21 уникальную эпигенетическую модификацию у людей, непосредственно переживших экстремальные события, и дополнительно 14 изменений у внучек, чьи бабушки испытали стресс во время беременности. Всего было обнаружено 35 участков генома с изменениями, проявляющими сходную направленность независимо от типа воздействия – прямого, внутриутробного или межпоколенческого. При этом статистическая значимость результатов нуждается в подтверждении в рамках исследований с большей выборкой.
Особое внимание вызвало наблюдение ускоренного эпигенетического старения у детей, подвергшихся внутриутробному воздействию травматических событий. Такие дети демонстрируют биологический возраст, превышающий их фактический, что может свидетельствовать о связи между стрессовыми переживаниями и изменениями в регуляции генетических процессов, влияющих на здоровье.
Полученные данные вызывают предположения о том, что эпигенетические метки, возникающие под воздействием травмы, могут функционировать как адаптивный механизм, позволяющий организму эффективнее реагировать на неблагоприятные условия и насилие. Планируется дальнейшее изучение биологических последствий этих изменений, а также расширение исследований на другие группы населения для проверки универсальности выявленных эпигенетических паттернов.
Рана Даджани подчеркнула значимость доверительных отношений, выстроенных благодаря общему опыту сирийского беженчества, что позволило участникам исследования почувствовать контроль над своей историей. Антрополог Кэтрин Пантер-Брик отметила, что полученные результаты открывают новые перспективы в понимании повторяющихся актов насилия и механизмов коллективной устойчивости, переосмысливая травму как источник адаптивных возможностей.